— «А ещё весь гарнизон крепости уже запуган до полусмерти, и вид десятков тысяч спускающихся по реке орков, тоже, думаю, не вдохновил их на победу» — сказал Грума.

— «Вот, даже Грума может иногда сказать что-то толковое» — поддержала его Винилин. Послушай, Антелин, я всё понимаю, но один в поле не воин, мы не способны победить или остановить орков сейчас. Силы слишком неравны.

— «Я уже придумала, что буду делать» — сказала Антелин. Вы останетесь в крепости и попробуйте договориться, чтобы вас впустили в замок. Я же выйду к оркам, меня-то они не тронут, я ведь каулен.

— Тебя-то, может, они и не тронут, но с чего ты взяла, что они тебя послушают, если ты скажешь им, чтобы они уходили отсюда? Эта огромная армия уже пришла в движение, или ты правду считаешь, что сотня тысяч орков бросит свою верную добычу, развернется и вернется ни с чем в пустоши только потому, что каулен скажет им так сделать?

— «Да, Винилин права» — сказал Рони. Одно дело договориться с орками, чтобы они отпустили нас семерых, а другое дело теперь.

— «Ну, вообще-то вы все ещё забываете про Ренга»- вдруг заговорила Линма. Он принесет весть своему владыке и тот придёт к нам на помощь, тем более что это не просто новость о вторжение орков, а о том, что с ними ещё пришла и каулен. Если он действительно человек знающий, как про него и говорят, он поймет, что это значит и подготовится так, чтобы оркам дали серьёзный отпор.

— «Вот именно хорошо подготовится» — сказала Винилин. И как хороший полководец он не кинется сломя голову спасать маленькую приграничную крепость, а накопит силы и даст оркам главное сражение в удобном для него месте и то, когда будет к этому готов. И вообще вы все должны понимать, что идёт война, и это всегда страшно. Эта крепость изначально была рассчитана на то, что в случае такого вот нашествия всех местных жителей вырежут орки, знают про это и начальник гарнизона и начальник провинции. На войне нельзя спасти всех, но можно спасти большинство. Эти люди обречены на смерть все до одного, и как бы нам не было их жалко, мы не сможем их спасти, надежды для них никакой нет. И не надо заниматься спасением тех, кого спасти нельзя. Если мы убьём, обороняя частокол, пару десятка орков, мы не остановим их вторжение, и ты, Антелин, никак не искупишь свою вину, если останешься и умрёшь с этими людьми теперь, так как выйдет, что навредить то ты им навредила, а никакой реальной пользы не принесла.

Антелин молчала, молчали и все остальные.

— «Это жестоко» — сказал наконец Коли.

— А ты как думал? Хотя верно думал не так, а судил о войне просто по рассказам о героях и славных битвах, я тоже когда-то так думала, но это было давно, очень давно.

— «Винилин права» — сказал Рони. Но если мы уж решили отступать, чтобы спасти себе жизнь, то надо подумать, а стоит ли оно того. Если в такой важный момент мы не защитим беззащитных, а просто убежим, то у нас должны быть на то веские причины. Убежав сейчас, мы должны как-то отомстим врагу потом, нанеся ему серьёзный вред.

— Так и будет.

— Это всё слова, Винилин, а на деле, посмотри на этих людей, разве правильно будет бросить их на съедение этим мерзавцам, а самим трусливо уйти. Извини меня, но я так не могу, я уже стар и хочу умереть с чистой совестью, если я сейчас сбегу отсюда, эти люди до конца дней будут стоять у меня перед глазами, я остаюсь.

— А я нет и Алорон тоже, да и ты Антелин. Вы господа гномы, подданные вашего подземного короля, и сами решайте, когда вам умирать, а когда жить. А я, Антелин и Алорон подданные нашей великой госпожи и эти люди наши союзники. Так вот, мы попали на войну, затрагивающую интересы Варнена и теперь на вас, как находящихся на службе, действует закон времени войны, а я как самая старшая по служебному положению теперь командую над вами. Таким образом, ваша жизнь уже вам не принадлежит, и вы обязаны мне подчиняться, если конечно верность присяги для вас что-то значит.

— «Значит» — сказала Антелин. Хоть я теперь и каулен, но я останусь верна присяге, однако плохо, что ты решила вести дела вот так вот.

— Я поступаю, как считаю нужным для пользы дела, чтобы прекратить тут ненужные споры и нытьё. Вы же, гномы и Линма, вольны поступать, как хотите, моя власть на вас, увы, не распространяется, дам вам просто добрый совет, уходите вместе с нами. И тебе, Рони, скажу, умереть зазря несложно, а жить для пользы дела бывает весьма непросто. То, что ты сейчас предлагаешь, не является высоким порывом, а малодушием, просто уйти в страну теней и оставить все скорби для других. Ты видишь этих женщин, детей и стариков и тебе их жаль, а тех которые потом ещё погибнут от твоего нынешнего геройства, ты не видишь и тебе их не жаль.

— «Надо делать то, что зависит от нас сейчас, Винилин, а не когда-то потом» — ответил Рони.

— Если бы меня съели заживо и это спасло жизнь, хоть одному из этих людей я бы согласилась с тобой, хотя с другой стороны, кто такие для меня эти люди? Они не мои соотечественники, не подданные моей госпожи. Я не обязана их защищать или умирать за них. У них есть свои защитники пусть и стоят насмерть. Ни долг, ни присяга не обязывает меня умирать за них, а тебя и подавно, так что не надо высоких слов. Хочешь умереть здесь — умирай, ты не спасёшь этим не одной жизни и свою погубишь, и не думай, что после этого ты будешь героем, гном.

— Про то что никто из нас не обязан умирать за этих людей по долгу службы ты, Винилин, совершенно права, но есть вещи формальные, а есть жизнь. Разве мы можем оставить беззащитных и просто убежать. Я не могу, и хоть мне это будет стоить жизни я, по крайней мере, попробую. И дай возможность выбора остальным, тут не стоит кого-то принуждать.

— Стоит, можешь считать меня кем угодно, но я поступлю, как поступлю. Кто ещё желает присоединиться к нам по доброе воле?

— «Я» — сказал